Когда же скифы сдали ему царские крепости Хабеи и Неаполь, вышло то, что почти все сделались подвластными царю Митридату Евпатору; за что благодарный народ почтил его приличными почестями, как освобожденный уже от владычества варваров.
Когда же скифы обнаружили врожденное им вероломство. отложились от царя и изменили положение дел и когда царь Митридат Евпатор по этой причине снова выслал с войском Диофанта, хотя время склонялось к зиме, Диофант со своими воинами и сильнейшими из граждан двинулся против самых крепостей скифов, но, будучи задержан непогодами и поворотив в приморские местности, овладел Керкинитидой и Стенами и приступил к осаде жителей Прекрасного порта; когда же Палак, полагая, что время ему благоприятствует, собрал всех своих и, кроме того, привлек на свою сторону народ ревксиналов, постоянная покровительница херсонесцев Дева, и тогда содействуя Диофанту, посредством случившихся в храме знамений предзнаменовала имеющее свершиться деяние и вдохнула смелость и отвагу всему войску; когда Диофант сделал разумную диспозицию, воспоследовала для царя Митридата Евпатора победа славная и достопамятная на все времена: ибо из пехоты почти никто не спасся, а из всадников ускользнули (лишь) немногие. Не теряя (затем) ни минуты в бездействии, (Диофант), взяв войско, пойдя в начале весны на Хабеи и Неаполь со всей тяжестью (...) бежать, а остальных скифов совещаться о(...)
Отправившись в Боспорские местности, он устроил тамошние дела прекрасно и полезно для царя Митридата Евпатора;
Когда же скифы с Савмаком во главе подняли восстание и убили воспитавшего его (Савмака?) боспорского царя Перисада. а против Диофанта составили заговор, он, избежав опасности, сел на отправленный за ним гражданами корабль и, прибыв (к нам) и упросив граждан, а (также) имея ревностное содействие (со стороны) пославшего его царя Митридата Евпатора, в начале весны явился с сухопутным и морским войском, а, кроме того, взял и отборных из граждан на трех судах и, отправившись из нашего города, взял Феодосию и Пантикапей, виновников восстания наказал, а Савмака, убийцу царя Перисада, захватив в свои руки, выслал в царство (Митридата) и (таким образом) восстановил власть царя Митридата Евпатора. Кроме того, он, содействуя отправляемым народом посольствам, во всем полезном херсонесцам, является благосклонным и ревностным.
Итак, чтобы и народ оказался воздающим достойную благодарность своим благодетелям, да постановит совет и народ увенчать Диофанта, (сына) Асклепиодора, золотым венком в праздник Парфений во время процессии, причем симмнамоны (должностные лица, ведавшие религиозными церемониями и награждением граждан.) сделают (следующее) провозглашение:
«Народ увенчивает Диофанта, сына Асклепиодора, синопейца, за его доблесть и благосклонность к себе»; поставить также его медную статую в полном
вооружении на акрополе подле алтарей Девы и Херсонаса. Об этом позаботиться вышеозначенным должностным лицам, чтобы было сделано как можно скорее и лучше; начертать же и постановление на пьедестале статуи, а потребные на это издержки выдать казначеям священных сумм.
Так постановил совет и народ месяца Дионисия, девятнадцатого (дня) при царе Агеле, сыне Лагорина, при председателе эсимнетов Минии, сыне Гераклия, при секретаре Дамасикле, сыне Афинея».
Столь подробное представление одного из отечественных античных документов необходимо, чтобы новгородцы еще раз прочувствовали фундаментальность античной истории народов на землях будущей России. Огроминый памятник письменности – на камне. И по объему много больше любой берестяной грамоты.
Комментатор отметил, что это самая большая надпись, охватившая события той поры в Херсонесе, Скифском царстве и на Боспоре (Приазовье). Привлекается во всех работах по истории Северного Причерноморья и до сих пор вызывает споры и разные толкования, особенно по вопросу о выступлении скифа Савмака на Боспоре (его происхождении, социальном положении, целях и задачах движения).
Упоминаемый в надписи царь в Херсонесе - это выборная должность (типа посадника в Новгороде), связанная с отправлением государственных религиозных церемоний (в отличие от названных там же царей Боспора, Понтийского и Скифского государств с властью монархического характера). Царь был эпонимом года, т.е. его именем называли год, в который он исполнял свои обязанности.
Симмнамоны - должностные лица, ведавшие религиозными церемониями и награждением граждан. Эсимнеты - должностные лица, наделяемые в некоторых древнегреческих городах полномочиями судей (при урегулировании споров и волнений), в других же - они могли быть членами совета общины. По имени одного из них называли месяц, т.е. он становился эпонимом. Именно эту функцию эпонима месяца исполняет упомянутый в надписи председатель эсимнетов - Миний, сын Гераклия.
Крым и Приазовье оставили России не только фундаментальные античные надписи. Уже в 10 веке воспитанный в Новгороде князь Святослав вернул под контроль Руси часть Приазовья. Здесь возникает знаменитое Тмутаракансмкое княжество, имевшее разнообразные связи с Новгородской землей. Внук Ярослава Мудрого князь Глеб Святославич (ум. 1078) — был князем тмутараканским в 1064 – 1068 гг., а затем в 1069 – 1078 новгородским.
При нем было измерено расстояние от Тмутаракани (Тамархи) до Корчева (Керчи; античного Пантикапея). И по античным традициям важное деяние отразила надпись на камне.
Так как надпись была впервые опубликована в 1794 г. А.И.Мусиным-Пушкиным (ему принадлежат вызывающее споры «Слово о Полку Игореве и некоторые другие подобные находки), идут споры и подлинности камня. На нем надпись: «В лето 6576 индикта 6 Глеб князь мерил море по леду от Тмутороканя до Корчева 14000 сажен». Вместе с тем публикация А.И.Мусина-Пушкина и последующие исследования А.Н.Оленина признаются началом русской эпиграфики и палеографии. Так это или не так, но вот княжение Глеба в Тмутаракани и Новгороде сомнения у науки не вызывает.
Не только Херсонес ныне славен обилием античных надписей.
Немало их сделано в округе античной Фанагории (недалеко от нее и было Тамарха – Тмутаракань). Среди них и надпись на надгробии жены самого Митридата Евпатора.
Гипсикрат, жена царя Митридата Евпатора Диониса, прощай
Эта надпись, вырезанная на верхней части мраморного постамента под бронзовую статую, является уникальной. Нижняя часть постамента не найдена. По всей видимости, постамент был высоким, о чем говорят большие размеры букв (3,5–4 см), чтобы они могли читаться с довольно большого расстояния.
Из текста следует, что постамент со статуей был надгробием жены понтийского царя Митридата VI Евпатора. Но вот имя жены - Гипсикрат! В биографии знаменитого римского полководца Помпея, написанной Плутархом, сообщается: «Сам Митридат в начале сраженья вместе с отрядом из восьмисот всадников прорвался сквозь ряды римлян, однако этот отряд быстро рассеялся, и царь остался всего лишь с тремя спутниками. Среди них находилась его наложница Гипсикратия, всегда проявлявшая мужество и смелость, за что царь называл ее Гипсикратом. Наложница была одета в мужскую персидскую одежду и ехала верхом; она не чувствовала утомления от долгого пути и не уставала ухаживать за царем и его конем…». Таким образом, надпись подтверждает сведения Плутарха о том, что Митридат называл свою жену или наложницу мужским именем. Это свидетельство, рисующее образ амазонки, и дает ключ к пониманию такого странного написания имени жены царя в фанагорийском надгробии: те люди, которые устанавливали надгробный памятник, очень хорошо знали такую, в общем-то, интимную деталь взаимоотношений царя со своей женой как специфическое имя, которым он ее называл. Безусловно, эти люди были близки ко двору Митридата.
Итак, жена (или наложница по версии Плутарха) Митридата Евпатора была похоронена в Фанагории, с некрополя которого ее надгробный монумент был перенесен и уложен в подводный фундамент при строительстве какого-то портового сооружения. Но, как случилось, что Гипсикратия умерла или погибла в Фанагории? Хорошо известно, что накануне смерти Митридата Евпатора в 63 г. до н.э. Фанагория подняла восстание против царя, за этим примером последовали и другие северочерноморские города. Об этом довольно подробно сообщают древние авторы, прежде всего историк Аппиан: «… он (Митридат) послал часть войска в Фанагорию, другой торговый порт при морском устье, чтобы владеть им с обеих сторон, пока еще Помпей был в Сирии. Однако фанагориец Кастор, когда-то оскорбленный царским евнухом Трифоном, напал на Трифона, когда он входил (в город), убил его и призвал народ к свободе. Хотя акрополем уже владели Артаферн и другие сыновья Митридата, жители обложили крепость деревом и подожгли ее, пока Артаферн, а также Дарий, Ксеркс, Оксатр и Евпатра, дети Митридата, испугавшись огня, не сдались и не были пленены. Из них только Артаферну было около сорока лет, остальные же были лишь прекрасными детьми. Клеопатра же, другая дочь Митридата, продолжала оказывать сопротивление; отец, восхищенный ее мужеством, послал множество бирем и освободил ее».
Желающие уточнений найдут немало интересного в Интернете.
Нас же интересует какой-то влиятельный народ (не племя) ревксиналов.
Видный географ античности Страбон (ок. 63 г. до н. э. - 23 г. н. э.) создал знаменитую «Географию» (ΓΕΩΓΡΑΦΙΚΑ). Это единственное почти полностью сохранившееся географическое сочинение древности, показывающее, чем была эта наука в начале нашей эры и какие представления были – к примеру, - о странах и народах Восточной Европы. Страбон исходил из сведений Посидония, Эфора, Эратосфена и Гиппарха, но ставил весьма ограниченные и практические задачи - изложить достоверные и точные данные, могущие послужить на пользу римскому чиновнику и офицеру. Он стремится к возможно более точному определению положения описываемых им стран, отвергая все, что подобному определению не поддается. Он был полон скептицизма в отношении многих сведений, касающихся внутренних областей северо-восточной Европы и тем более стран, расположенных по берегам северных морей. И вместе с тем кратко приводил такие сведения.
Скифия для Страбона была эталоном для сравнения с подобными многонациональными странами: (§ 27 (р. 33 С)... Я утверждаю согласно с мнением древних эллинов, что, подобно тому, как известные народы северных стран назывались одним именем скифов или номадов, как называет их Гомер, а впоследствии, когда сделались известными и западные страны, их обитатели назывались кельтами и иберами или смешанно кельтиберами и кельтоскифами, ибо вследствие неведения отдельные народы в каждой стране подводились под одно общее имя,— так все южные страны у океана назывались Эфиопией».
По его данным (II, 5, 7 (р. 114 С.), выше Борисфена (Днепра) обитают крайние из известных нам народов скифского племени — роксоланы , живущие южнее последних известных нам обитателей стран, лежащих выше Британии. Лежащие за ними страны уже необитаемы вследствие холода. Южнее их и выше Меотиды живут савроматы и скифы до места жительства восточных скифов .
Владения андрофагов, фиссагетов, иирков и иных народов, известных на землях Великой Скифии Геродоту, видному римскому географу оказывались неизвестными. Греческая научная традиция знаний о Скифии по подробностям намного превосходила римскую, что через век после Страбона доказал и Птолемей.
Страбон в разных вариациях поваторяет относительно куцие римские сведения его времени (VII, 2, 4 (р. 294 С., что относительно вскоре заметно превзойдет Корнелий Тацит.).
По Страбону, из северных германцев «вдоль океана» от устьев Рейна до Альбиса [Эльбы)]; наиболее известные — сугамбры и кимвры ; страны же за Альбисом у океана совершенно неведомы. «Мы не знаем никого, кто бы ранее совершил плавание вдоль этих берегов к восточным странам, простирающимся до устья Каспийского моря, а также и римляне еще не заходили в страны по ту сторону Альбиса; равным образом и сухим путем никто туда не путешествовал.
Но что, если идти по длине к востоку, то встретятся местности, лежащие по Борисфену к северу от Понта,— это явствует из климатов и параллельных расстояний. Что же находится за Германией и что за другими странами, к ней прилежащими,— нужно ли принять бастарнов, как предполагает большинство, или другие народы между ними и германцами, или язигов, или роксоланов , или каких-либо других, из числа живущих в повозках,— это сказать не легко; трудно также сказать, простираются ли они до океана по всей длине, или есть там какая-либо страна, необитаемая вследствие холода или по другой причине, или следует другое племя, живущее между морем и восточными германцами.
Точно такая же неизвестность господствует и относительно прочих северных стран, лежащих далее: ибо мы не знаем ни бастарнов, ни савроматов и вообще никого из живущих выше Понта; не знаем ни того, насколько они удалены от Атлантического моря, ни соприкасаются ли они с ним».
Страбон попытался проанализировать традиции и изменения в образе жизни народов Скифии.
«…Что же удивительного, если, имея в виду, что у нас нередко бывают несправедливости в торговых договорах, Гомер называет справедливейшими и дивными мужами тех, которые совсем не занимаются торговыми делами или составлением капитала, но всем владеют сообща, кроме мечей и чаш для питья, и даже жен и детей считают общими согласно с учением Платона. Эсхил также явно согласен с Гомером, говоря о скифах: «но питающиеся кобыльим сыром и пользующиеся хорошими законами скифы» Такое мнение и теперь еще существует у эллинов. Действительно, мы их считаем очень прямодушными, совсем бесхитростными и гораздо более нас умеренными и довольными своим положением.
Надо сказать, что наш образ жизни (Рима: П.З.) почти у всех произвел перемену к худшему, внося роскошь, страсть к удовольствиям и для удовлетворения этих страстей множество безнравственных средств к обогащению. Такая испорченность нравов в значительной степени проникла и к варварам, между прочим, и к номадам. Последние со времени знакомства с морем сразу сделались хуже: стали разбойничать, убивать иностранцев и, вступая в сношения со многими народами, перенимают от них роскошь и торгашество; хотя это, по-видимому, и способствует смягчению дикости, однако портит нравы и на место простодушия, о котором мы только что говорили, вводит коварство.
Но скифы былых времен, преимущественно близкие к временам гомеровским, были и считались у эллинов действительно такими, какими их изображает Гомер. Посмотри, например, что говорит Геродот о том скифском царе, на которого пошел войною Дарий, и об ответе, данном им Дарию. Смотри также, что говорит Хрисипп о боспорских царях, именно о Левконе . Персидские письма также исполнены той простоты, о которой я говорю, а равно и достопамятные изречения египтян, вавилонян и индийцев.
Поэтому-то и Анахарсис, Абарис и некоторые другие скифы, им подобные, пользовались большой славой среди эллинов, ибо они обнаруживали характерные черты своего племени: любезность, простоту, справедливость. Да к чему говорить о древних?
Александр (Македонский), сын Филиппа, во время похода на фракийцев, обитавших за Гемом , вторгшись в землю трибаллов (иногда связывают с пращурами древлян: П.З.) и увидев, что их область простирается до Истра и до находящегося на нем острова Певки , а за рекой живут геты,— дошел, как говорят, до берега реки; вследствие недостатка в судах он не мог высадиться на остров, тем более, что туда бежал царь трибаллов Сирм и оказал сопротивление этому предприятию; тогда Александр, переправившись в область гетов, взял их город и поспешно вернулся домой, получив дары от этих народов и от Сирма.
Птолемей, сын Лага , рассказывает, что во время этого похода пришли к Александру жившие около Адрия кельты, чтобы заключить с ним дружественные отношения и гостеприимство. Царь, благосклонно приняв их, во время попойки спросил, чего они больше всего боятся, ожидая, что они назовут его; но они отвечали, что никого и ничего не боятся, кроме разве того, чтобы на них не упало небо; дружбу же с таким человеком как Александр они ставят выше всего. Эти факты служат достаточными доказательствами простодушия варваров: Сирм не допустил Александра высадиться на остров, а между тем послал ему дары и заключил дружбу; кельты же сказали, что они никого не боятся, но дружбу с великими людьми ценят выше всего.
Далее, в эпоху преемников Александра царем гетов был Дромихет; он, взяв в плен Лисимаха, выступившего против него, показал ему бедность свою и своего народа, а вместе с тем и довольство своим положением и советовал с такими людьми не воевать, а дружить. Сказав это, он угостил его, заключил дружбу и даровал свободу. И Платон в «Государстве» полагает, что тем, которые желают иметь благоустройство в государстве, следует как можно дальше бежать от моря, как учителя всякого зла, и не селиться возле него (ε’π’αυ’τη˜ֽ 162).
9. Эфор в четвертой книге своей истории, носящей заглавие: «Европа», дойдя в своем рассмотрении Европы до скифов, в конце концов говорит, что прочие скифы и савроматы не одинаковы по образу жизни: ибо первые до того жестоки, что едят человеческое мясо, вторые, напротив, воздерживаются от употребления в пищу даже животных.
«Другие историки», продолжает он, «передают сказания только об их жестокости, зная, что ужасное и удивительное действует потрясающим образом на душу, между тем как нужно указывать и выставлять в виде образцов противоположные их качества. Поэтому-то и сам он будет говорить о тех скифах, которые отличаются наиболее благородными нравами. Есть, по его словам, между скифами-номадами некоторые такие, что питаются кобыльим молоком и всех других превосходят справедливостью; о них упоминают поэты: Гомер, сказавший, что Зевс созерцает землю «доителей кобылиц и абиев, справедливейших людей», и Гесиод в поэме под заглавием «Объезд земли», представляющий Финея, уводимого гарпиями «в землю млекоедов, имеющих жилища на повозках» .
Далее Эфор объясняет причину этого факта тем, что они, ведя простой образ жизни и не зная корыстолюбия, как во взаимных отношениях руководствуются добрыми правилами, все имея общим, даже жен, детей и всех родственников, так и для внешних врагов непобедимы и неодолимы, не имея ничего такого, из-за чего они могли бы подпасть под чужое иго. Он ссылается и на Херила, который в рассказе о переходе через мост, построенный Дарием из судов, говорит: «и пастухи овец саки, родом скифы; населяли они богатую пшеницей Асиду; были они, конечно, выходцами из земли номадов, справедливых людей» .
Далее Эфор относит к этому племени и Анахарсиса, называя его мудрым: по его словам, он был признан даже одним из семи мудрецов за необыкновенную воздержность и разум. Он называет его изобретениями горящий трут, двузубый якорь и гончарный круг . Я упоминаю об этом, хотя отлично знаю, что и этот писатель не обо всем говорит вполне верно, в том числе и об изобретениях Анахарсиса (в самом деле, каким образом гончарный круг может быть его изобретением, если о нем знает уже Гомер, живший раньше его: «подобно тому как какой-нибудь гончар прилаженное в руках колесо» и так далее . Я хотел только доказать, что по какому-то общему преданию как у древних, так и у позднейших авторов существовало такое убеждение о номадах, что наиболее отдаленные от других народов питаются молоком, бедны и весьма справедливы, и что это, стало быть, не есть вымысел Гомера.
Нет необходимости и возможности цитировать сотни страниц Страбона, чтобы напоминать и напоминать россиянам, что речь у античного автора нередко идет именно о пращурах-земляках россиян.
Внутри материка Европы, по Страбону, бастарны живут в соседстве с тирегетами и германцами , вероятно, и сами принадлежа к германскому племени и будучи разделены на несколько колен: некоторые из них называются атмонами и сидонами, те, которые заняли остров Певку на Истре, — певкинами , а самые северные, занимающие равнины между Танаисом и Борисфеном, называются роксоланами.
Однозначную привязку роксолан к германцам объективная наука ныне не принимиает. На память приходят и фразы «Иоакимовской летописи»:
«Славен с братом Скифом (3), ведя многие войны на востоке, идя к западу, многие земли у Черного моря и Дуная себе покорили. И от старшего брата прозвались славяне, а греки их либо похвально алазоны (4), либо поносно амазоны (5) (что значит жены без титек) именовали, как о том стихотворец древний Ювелий говорит (6).
D. Бастарн князь. Славенск гр. Скиф обиталище. Князь Славен, оставив во Фракии и Иллирии около моря по Дунаю сына Бастарна (7), пошел к полуночи и град великий создал, во свое имя Славенск нарек (8). А Скиф остался у Понта и Меотиса в пустынях обитать, питаясь от скота и грабительства, и прозвалась страна та Скифия Великая (9).
После устроения Великого града умер князь Славен, а после него властвовали сыновья его и внуки много сот лет. И был князь Вандал (10), правил славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многие земли на побережье моря завоевав и народы себе покорив, возвратился во град Великий.
Источники: chersonesos.org, gipanis.ru, ru.wikipedia.org, kirsoft.com.ru, iratta.com, slawianie.narod.ru