Проблема миграции более или менее крупных групп славянского населения из Дунайского бассейна в лесные области Восточной Европы нуждается, по В.В.Седову, в специальном монографическом изучении. Эти перемещения славян затронули не только Верхнее Поднепровье и Полоцкое Подвинье, но и ряд иных регионов. В частности, судя по находкам лунничных височных колец, аналогичных дунайским, в Муромском Поочье и разбросанно в отдельных пунктах Среднего Поволжья, допустимо предположение о проникновении группы дунайского населения и в эти земли [132].
Многие исследователи неоднократно обращали внимание на популярность Дуная в славянском фольклоре. Предания о Дунае-батюшке были широко распространены до недавнего времени во многих восточнославянских землях [133]. Одни авторы в этой связи полагали, что это было обусловлено происхождением славян из Дунайского региона, о чем рассказывают и русские летописи. Другие ученые относили зарождение популярности Дуная в славянской среде ко времени балканских войн.
Археологические материалы ныне свидетельствуют, что освоение славянами лесной полосы Восточной Европы было сложным, многоактным процессом. Оно осуществлялось несколькими волнами, исходившими из разных регионов славянского мира. При этом иногда одна волна миграции захлестывалась последующей. Одной из крупных волн дополнительной славянской миграции, затронувшей несколько разбросанных регионов Русской равнины, и было расселение отдельных крупных и мелких групп населения из Дунайских земель. Скорее всего, последнее и стало основой сравнительно широкого распространения в восточнославянском фольклоре сказаний о Дунае.
Затем в своей опасной для медиевизма книге В.В.Седов затронул проблему сопок.
Это высокие крутобокие насыпи с несколько уплощенной вершиной, оконтуренные в основании кольцом из валунов. Такая внешняя характеристика позволяет выделять их из прочих погребальных насыпей (автор этой статьи в студенческие годы занимался фиксацией сопок и других археологических памятников Новгородской области). Правда, среди сопок есть и насыпи с полусферическими и коническими вершинами, и насыпи без видимой каменной обкладки. По размерам сопки разнообразны - от небольших, высотой 2- 2,5 м и диаметром 12-14 м, до грандиозных, достигающих 10 м в высоту при диаметре около 40 м. Преобладают насыпи до 5 м высотой. Расположены сопки в одиночку или группируются в небольшие могильники от 2-3 до 12 насыпей. Около четверти известных могильников кроме сопок включают курганы и жальничные могилы. Таким образом, сопки нередко – заметные элементы многовековых погребальных памятников в сакральных местах, где история заселения нередко насчитывает многие тысячелетия.
Сопки – как крупные курганы – не являются чем-то уникальным. Они наследуют многотысячелетние традиции различных насыпных погребальных сооружений, известных скифам и другим народам.
Ниже могильник у д.Куреваниха известен археологам с начала XX в., здесь вели раскопки экспедиции Института археологии РАН (А.В.Никитин) и Вологодского педагогического университета (Н.В.Гуслистов, А.Н.Башенькин). Куреваниха – один из наиболее крупных центров средневекового расселения в Моложском крае, место формирования древнерусской элиты и новых властных отношений. Помимо многочисленных финских и славянских украшений археологами здесь были найдены арабские и византийские монеты, украшения скандинавских типов, редкие предметы вооружения. Сопки у д. Куреваниха –монументальные погребальные насыпи, наиболее крупные памятники такого рода на востоке Новгородской земли. Это то немногое, что напоминает в современном ландшафте Моложского края об эпохе Олега и Владимира Святославича. Теперь наиболее крупная насыпь изуродована, а комплекс вещей, сопровождавший погребения, утрачен.
Масштабы грабительских раскопок в Устюженском районе беспрецедентны.
А. Н. Башенькин на Усть-Белой, недалеко от Новгородской области для раскопок выбрал самую высокую насыпь N° 8. Высота ее достигала 5 м, диаметр - 26 м. Такие высокие курганы население называет сопками. Принято оно и в научной литературе. По мнению большинства исследователей, сопки датируются VIII -X вв. и являются погребальными памятниками словен новгородских. Однако процесс формирования сопочного погребального обряда во многом неясен. Исследованная насыпь имела сложное строение. Она была сооружена на месте поселения середины I тыс. н.э., о чем свидетельствовал темный культурный слой, насыщенный обломками лепной керамики, колотыми очажными камнями в ее основании. Первоначальная насыпь имела высоту 1,4 м, диаметр погребальной площадки, ограниченной ровиком, - 22 м, т.е. вполне вероятно, что уже изначально предполагалось возвести высокое погребальное сооружение, о чем свидетельствует большой диаметр.
Центр был отмечен кучей камней, рядом зафиксированы остатки большой столбовой ямы. Возможно, она фиксировала вертикальную ось сооружения. К западу от центра находилась прямоугольная оградка размером 1,6х1,4 м из небольших валунов, внутри которой большое скопление сожженных костей мужчины и женщины в неглубокой грунтовой ямке. В скоплении определены также кости коня. Среди костей - обломок орнаментированного браслета с гвоздевидными концами, перстни, двусоставные удила с подвижными кольцами. В 1 м от оградки к западу расчищены остатки очага, сооруженного из параллельно уложенных жердей, поверх которых был положен второй ярус жердей под прямым углом к нижнему. Размеры очага - 1,2х0,7 м.
Около 10 погребений по обряду сожжения (часть разрушена) были помещены в верхнюю и среднюю часть насыпи. В погребениях обнаружены ножи с прямой спинкой, с уступом при переходе черешка к клинку, наконечник стрелы, бронзовые и железные пряжки, футляр для фитиля, браслеты, фибулы, бляшка-обоймица от головного венчика, литой бубенчик с большой петлей, стеклянные бусы .
Кроме погребений по обряду трупосожжения, в верхней части насыпи обнаружено более 10 впускных погребений по обряду трупоположения в колодах, без вещей, с западной ориентировкой (часть разрушена). Эти погребения относятся ко времени не ранее XII века.
Для первоначальной насыпи по углю из очага получена радиоуглеродная дата - 1380±40 лет назад (ЛЕ-4556). На VII в. н.э. указывает и находка в погребении в оградке браслета с гвоздевидными концами и "елочным" орнаментом, имеющего аналогии в рязано-окских могильниках этого времени. Погребения по обряду сожжения в верхней части насыпи по инвентарю и, в частности, бусам датируются VIII -IX вв. н.э. Следует отметить, что часть вещей имеет северо-западное происхождение и попала на Кобожу скорее всего из Ладоги - центра Северной Руси того времени. К ним относятся, в частности, два ножа, выполненных, как показал металлографический анализ, проведенный Л. С. Розановой, в сложной технике "трехслойного" пакета. Появление каменных конструкций, неизвестных в более ранних погребальных памятниках этой территории, также указывает на связи с северо-западным регионом. По ряду признаков исследованная насыпь соединяет в себе особенности высоких насыпей культуры длинных курганов и "классических" новгородских сопок. С учетом ранней даты -VII в., это позволяет включить бассейн Кобожи в ареал формирования сопочной погребальной обрядности, характерной для словен новгородских в VIII-X вв.
Но традиции заселения идут со времен неолита
А. Н. Башенькин. Финно-угры и славяне на Кобоже и Чагодоще
Основным районом распространения сопок является бассейн Ильменя, где сконцентрировано более 70% могильников, в которых имеются эти памятники. Остальная часть сопок расположена в верховьях рек Луги и Плюссы, а также в бассейне Мологи, то есть в землях, непосредственно примыкающих к Ильменскому региону. Вне этой территории немногочисленные сопки известны в отдельных пунктах бассейнов рек Западной Двины и Великой . То есть сопки обозначили хотя бы с 8 века существование какого-то заметного идейно-территориального образования с новой погребальной обрядностью. Повыше длинных курганов.
Умерших в сопках хоронили исключительно по обряду трупосожжения. Кремация умерших совершалась, как правило, на стороне, в сопку помещали остатки сожжения, собранные с погребального костра. Захоронения помещались или в неглубокие ямки, или непосредственно на поверхности кучкой или разбросанно. Часть кальцинированных костей бросалась прямо в насыпь, видимо, при ее сооружении. Абсолютное большинство погребений было безурновыми и безынвентарными, и какая-то часть их, кажется, довольно значительная, не сохранилась до нашего времени.
Во многих сопках при раскопках встречены кости различных животных - кальцинированные и несожженные. В одних случаях они обнаружены в насыпях, в других - при захоронениях. Чаще других попадаются конские кости, но нередки также кости коровы, собаки, барана, зайца и птиц. Обычай помещать кости животных при захоронениях довольно широко был распространен среди финно-угорского населения лесной полосы Восточной Европы и зафиксирован в древнерусских курганах тех регионов, где имело место славяно-финское взаимодействие. Это позволяет считать, что распространение ритуала помещения костей животных в новгородских сопках обусловлено опять-таки участием местных финских племен в этногенезе носителей культуры сопок.
В очень немногих захоронениях встречены единичные, порой маловыразительные вещи, не дающие достаточного представления о культуре населения, оставившего рассматриваемые памятники. Наиболее часты среди находок в захоронениях стеклянные, пастовые и сердоликовые бусы. Среди изделий из бронзы есть спиральки, трапециевидные привески, бубенчики, проволочные колечки от цепочек, перстни, а также остатки конского убранства - разнообразные бляхи и бляшки. Коллекцию предметов из железа составляют ножи, пряжки, наконечники стрел, удила, фрагменты цепочек, гвозди и др. В единичных случаях встречены изделия из кости - трубочки с узором, рукоятки ножей, гребень. Найдены также каменные оселки.
Керамика культуры сопок лепная и представлена двумя основными типами посуды. Более распространенными были слабопрофилированные приземистые (низкие, но широкие) горшки с прямым или слегка отогнутым наружу венчиком. Они могут быть сопоставлены с лепной посудой из славянских курганов IX-Х вв., а прямые аналогии обнаруживаются в материалах нижних горизонтов культурного слоя Старой Ладоги. Второй тип керамики сопок включает широкогорлые биконические сосуды с резким переломом в плечиках и чуть отогнутым венчиком. Такие сосуды широко представлены в материалах нижнего горизонта напластований Старой Ладоги.
Анализ вещевых находок из сопок позволяет датировать эти памятники VIII- IX вв., но отдельные захоронения могут относиться и к Х столетию.
Поселения культуры сопок исследованы еще весьма слабо. На первом этапе это были селища. Ряд таких памятников открыт Е.Н.Носовым около сопок. Селище у д. Золотое Колено на Мете, на котором велись раскопки, датируется сравнительно поздним временем (IX-Х вв.). Изучены остатки наземных срубных домов площадью 18-24 кв. м, с печами-каменками в одном из углов. Керамика представлена ребристыми горшками, идентичными посуде из сопок [136]. Поселение IX в с аналогичной керамикой раскапывалось на р. Прость недалеко от Новгорода [137]. Следы наземных жилищ с печами-каменками выявлены в верхних напластованиях, датируемых второй половиной I тыс. н.э., на городище раннего железного века в Сельцо в Южном Приильменье [138]. Исследовалось также поселение Нижние Дубовики в нижнем течении Волхова, состоящее из укрепленной мысовой части и прилегающего селища. Это было довольно крупное поселение, имевшее в длину не менее 300 м при ширине 200 м. Размеры других селищ невелики - от 120 х 30 до 150 х 60 м. К культуре сопок принадлежат и нижние горизонты Староладожского поселения (рис. 68 и 70).
Историческое осмысление культуры сопок взаимосвязано с природно-климатической ситуацией, сложившейся в то время на севере Русской равнины. Как известно, с конца VI - начала VII в. в Европе, в том числе Ильменском регионе, наступает потепление. Повышение среднегодовых температур привело к значительному уменьшению увлажненности. Количество осадков на севере Русской равнины в VII в. было уже на уровне современности, а на рубеже VII и VIII вв. даже на 50 см меньше. Наблюдается понижение уровней озер и рек и стока их. Понижение зеркала Балтийского моря обусловило падение уровня грунтовых вод, усыхание и сокращение болот.
Последующие столетия I тыс. н.э. характеризуются теплым, умеренно влажным и мало изменчивым климатом. Случались в это время и засухи, и похолодания, но они были локальными и непродолжительными, их последствия были малосущественными для жизни и хозяйственной деятельности населения. В этот период протекал процесс интенсивного почвообразования, особенно в поймах рек. Складываются условия для освоения земледельцами пойменных участков.
Эти климатические изменения и взаимосвязанные с ними явления создали весьма благоприятные условия для развития земледелия и животноводства. А это безусловно способствовало и положительным демографическим изменениям.
География и топография памятников культуры сопок показывают, что население выбирало для мест своего обитания участки наиболее притягательные для пашенного земледелия. Седову приходилось обращать внимание на то, что сопки привязаны преимущественно к дерново-карбонатным почвам, наиболее плодородным для северо-западного региона.
Размещение населения культуры сопок на самых плодородных почвах - надежное свидетельство земледельческого уклада носителей этой культуры. Это было, безусловно, пашенное земледелие, поскольку, как подметил В.Я.Конецкий, подсека на дерново-карбонатных почвах из-за особенностей их химического состава вообще невозможна [140]. О пашенном земледелии свидетельствуют также находки наральников в древнейших слоях Старой Ладоги и Новгорода и непосредственные следы древней распашки, зафиксированной при исследовании культового сооружения культуры сопок к д. Коломно в Юго-Западном Приильменье [141]. В.Я.Конецкий утверждает, что пашенное земледелие в ту пору могло существовать лишь в форме перелога. При этом использовались как луговой, так и лесной перелог. "Первый, безусловно, имел место в Поозерье, наиболее густонаселенном районе в эпоху сопок, где ежегодно огромные пространства затапливаются во время половодья и можно предполагать существование в древности значительных участков, занятых луговой растительностью, к тому же ежегодно удобряемых илом. Подобное явление могло наблюдаться и кое-где в других местах, ведь в конечном счете подавляющее большинство сопок приурочено к крупным водоемам, однако в большинстве случаев древнее земледелие, несомненно, было сопряжено с предварительным сведением леса и кустарника" [142]. Земледелию сопутствовало разведение домашнего скота, свидетельством чего является костный материал из сопок.
Рис. 70. Древности культуры новгородских сопок
1 - Плакун; 2-4, 6, 7 - Победище; 5, 8, 10-14 - Старая Ладога; 9 - Золотое Колено
1 -3, 6 - цветной металл; 4, 7 - железо; 5, 8-14 - глина
Культура сопок не имеет каких-либо генетических корней ни в древностях западнофинского населения, занимавшего Приильменье в предшествующее время, ни в памятниках соседних прибалтийско-финских племен. Создателями культуры сопок в Ильменском регионе могло быть только новое население, расселившееся здесь когда-то ранее VIII в.
Территория культуры сопок в значительной части перекрывает восточные области ареала культуры псковских длинных курганов. Вполне очевидно, что носители последней не были ядром-основой нового культурного образования, представленного сопками. В результате археологических наблюдений, выполненных в отдельных регионах распространения сопок, устанавливается, что какое-то время население, оставившее длинные курганы, и население культуры сопок проживало на одной и той же территории чересполосно. Но очень скоро начался процесс интеграции культуры длинных курганов и культуры сопок. Носители культуры длинных курганов оказались включенными в единый этногенетический процесс и восприняли культуру сопок.
Вполне очевидно, что население культуры сопок было пришлым в Приильменье. Относительно путей расселения ильменских словен в научной литературе высказаны две основные гипотезы. Многие исследователи, затрагивавшие вопрос о происхождении новгородских словен (П.И.Шафарик, Н.П.Барсов, А.А.Шахматов, А.А.Спицын, Ю.В.Готье, П.Н.Третьяков и другие), предполагали, что они продвинулись в бассейн Ильменя с юга, из Поднепровья. Каких-либо исторических и археологических данных, свидетельствующих о таком пути миграции, в распоряжении науки нет. Мысль о том, что начало сооружению новгородских сопок дали курганы третьей четверти I тыс. н.э. верхней Оки и соседних регионов Смоленщины, которые по размерам (высота до 5 м), форме и расположению сопоставимы с сопками [148], неприемлема. Все детали устройства, погребальной обрядности и вещевых инвентарей сопок и окских курганов типа Шаньково-Почепок (мощинская культура) настолько различны, что о какой-либо преемственности между ними не может быть речи.
Еще в прошлом столетии исследователи обратили внимание на близость религиозных воззрений, преданий, некоторых обычаев, а также географической номенклатуры и языковых особенностей новгородцев и балтийских славян Поморья. Было высказано предположение о расселении славян в Приильменье из земель балтийских славян. Некоторые археологические наблюдения (наземное срубное домостроительство, конструкции оборонительных сооружений Новгородского детинца и полабских славян) также указывают на какие-то связи Ильменского региона с Польско-Поморским.
О близости словен ильменских с балтийскими славянами говорят и антропологические данные, относящиеся, правда, уже к XI-XIII вв. Черепа из курганов новгородских словен характеризуются суббрахикефалией и относительной узколицестью . Генетическая же связь новгородцев с приднепровскими славянами по краниологическим материалам исключается. Нельзя также объяснить уменьшение ширины лица ильменских словен метисацией поднепровских славян с местным финским населением, поскольку черепа прибалтийско-финского населения Новгородской земли характеризуются широколицестью (скуловой диаметр черепов средневековой води 136 мм, ижорских - 138,8 мм, приладожской веси - 135 мм).
Узколицые суббрахикефалы Новгородской земли обнаруживают ближайшие аналогии среди краниологических материалов балтийских славян. Так, черепа ободритов [150] также суббрахикефальны (черепной указатель 76,6; у новгородских словен - 77,2) и узколицы (скуловой диаметр 132,2; у новгородских словен - 132,1). Весьма близки они и по другим показателям. Правда, имеются и различия - более низкое лицо у ободритов, более широкий нос у словен ильменских. Но полного тождества ожидать не следует - словене новгородские не происходят от ободритов и не являются их ветвью. Речь может идти только о том, что и новгородские словене, и балтийские славяне восходят к общему исходному типу узколицых мезо-суббрахикефалов. Ныне здесь тоже есть важные уточнения Г. Зеленко. Восточные славяне: какие они? и др.
Все эти данные свидетельствуют о том, что славяне, осевшие в Ильменском регионе, имеют не столько днепровское, сколько западное происхождение. Как и предки кривичей, они вышли, нужно полагать, из земель Среднего Повисленья и продвигались, как показывают топонимические материалы, собранные и систематизированные Ю.Удольфом, теми же путями и направлениями [151]. Поскольку сопки датируются VIII-IX вв., а длинные курганы псковского типа появляются уже в V столетии, то обычно предполагается, что освоение племенами культуры сопок Приильменья было результатом второй крупной волной славянского расселения на севере Русской равнины, датируемой VII в. [152].
Источники: hrono.info, ru.wikipedia.org, russika.ru,ufo-com.net, nostratic.ru, balkantravel.ru, trinitas.ru, yandex.ru, booksite.ru