Мудрая жена

 Мудрены речи говаривать... Ино слово скажет, што обухом по лбу хватит, и штоб ему ответ сичас... А то под горячу руку и головушка долой... Вот однова на пиру, за чарой зелена вина, и говорит царь боярам:

— А хочу,— грит,— я непосеянное поле пожать...

А бояра-то ошалевши сидят — ни словечушка на то не молвят... чево говорить — не знают... А царь-то:

— Чево молчите? Коли через три дня мни-ка на то слово ответ от вас не буде — всем головы долой!

Бояра-то не помнят, как из-за стола-то выкатились... и пошли у добрых людей ответу спрашивать. Всю столицу обошли — ответу на те речи не нашли... Пошли по деревням... Ходили, ходили... толку нет. Голодный-то, да уставший-то, и пришли в деревнюшку. Наскрозь прошли — никово в избах нет. Глухи старики да старухи, да робята малый. Только в последней изобочки девка полы мое. Неказиста изобочка — ворота покосилися, а делать нече-во — заходить надобно — дальше ноженьки нейдут...

Зашли, а девка шасть за печку — хоть подол-то ототкнуть надобно, да там и шепчет: «Не дай-то Господи, двор без послуха, окно без погляда»...

Вышла из-за печки-то, поклонилася. Зачем, мол, пожаловали?..

— Да не покормишь ли, чим Бог послал... изголодавши... с утра не евши ходим...

— А посидите маленько на огороде, сичас пол домою, да на стол соберу...

Глядят бояра-то на девку, глаз не спустят. Не девка — а малина... Домыла девка пол, кликнула:

— Идите, што-ль!

Сели на лавку, а девка им:

— А вам чево лучше: плеваново или лизаново?

Смотрят бояре друг-то на друга, не знают, чево и говорить...

— Да уж давай лизаново...— Все, думают, лучше плеваново-то...

Пошла девка к печи, горшок выташшила, налила ухи налимьей — хошь царю на стол. Бояра-то с голодухи поели, да и ложки-то и чашку начисто вылизали — и мыть не надобно. Вот-то и лизано!..

— Сыты ли?

— Чево лучше... до усов — така уха!.. А чево это ты про плевано-то говорила?

— Да налимью-то уху вы облизываючись съели — глядитко — чистым-чистехонько, а подала бы ершовой, так весь бы стол заплевали... вот те и плевано...

Эка девка-то дошлая...

— А што, умница, одная живешь-то?

— Не-е, с батьком...

— А где же ен у тебя?

— А отправивши сто рублей на пятиалтынный менять...

— Как так?..

— А рази нет?.. На охоту за зайцам ударивши, хорошо зайца загонит — пятиалтынный в кармане, а коня загонит — сотня из кармана...

— А што этта ты, красавица, про двор да про окно за печкой-то молвила?

— А вишь живем — ни кошки, ни собаки, о госте доложить некому...

Переглянулися бояра. Ну и девка! одно слово голова!.. А не спросить про царевы-то речи — быват, и ответ даст...— А попробуем!..

— А што, красавица, не поможешь нашему горюшку... за этаким-то делом ходили. Выручи, в долгу не останемся...

Послухала девка, засмеялася:

— А и даром вы у царя хлеб едите, такой-то пустяковины не удумали... Вишь ты — хочу непосеято поле пожать... Да коли хочешь пожать, так теби левой полой с правово боку зачинать, а мы тебе помогать... вот и вся недолга...

Поклонилися бояра девки, отправились восвояси... Во дворец-то приходят, тольки на порог, а царь-то им:

— Хочу непосеяно поле пожать. А оны в один голос:

— Так тебе левой полой с правово боку и зачинать, а мы тебе помогать.

Расхохонулси царь.

— А, дуй вас горой! Ловко!.. А тольки не вашево ума это дело. Сказывай начисто, кто надоумил... Расхохонулси я, ничево топеря не буде!..

Оны и выложили без утайки, про девку-то. Захотелось царю девкиново разуму попытать. Взял золотник кудели, спосылает к той девки бояр:

— Снесите, да штоб к завтрому рубаха с той кудели готова была...

Принесли куделю к девки. Наклонилася девка к венику, отломила малый прутышек, подаёт боярам:

— Снесите царю-то, пущай с тово прутышка стан да бердо изготовит, поспеет рубаха вовремя. Выслухал царь... ухмыльнулся... Велел сотню яиц сварить, девки снести. Штоб были вовремя с тыих яиц цыплята выведены... Несут бояра — не придумают, как девки извернутца буде... Пришли... видят, девка с батьком за столом пшенну кашу едят. Подали бояре яйца, царски речи сказывают... Встала девка. С чашки кашу кувырнула в тряпку.

— Несите царю. Пущай этим пшеном поле засеет — цыплят кормить. Другово корму подать нельзя...

Покрутили бояра головами. Ну-у и ну-у-у!!! К царю пришли, девкины речи пересказывают... а царь-то и задумайся... И захотись ему на ту девку поглядить. Сам отправилси. Глянул, да и обомлел... Да этакой красоты и видом не видано и слыхом не слыхано... Загорелося у царя в белой груди... хоть женись... а и женитца-то ему просто — холост живет, не женатой ходит. У царя не пиво варить, не вино курить, а честным пирком да и за свадебку...

Женился царь... С молодой женой живет, на красоту ее не наглядитца, не нарадуетца. Все бы хорошо — одно плохо... Женка умней царя уродилася. У царя-то в голове тольки шевелитца, а у нее с языка словечушко летит... И стали про царя говорить: «А и умен царь уродивши, а с женкой царю не тягатися...» Зазорно то царю показалося. «Погоди же,— думает,— загану я те загадку — не обрадуешьси...»

Собрал царь бояр, волю царьску объявил. А и сладилси царь во чужи края на три года ехати... чужи порядки глядеть, што можно себе перенять. Царьски дела боярам приказывает, а женки задачу задает. Сполнит — во царицах быть, со царем во дворце жить, царьско платье носить... А не сполнит — тово же часу к батьку на деревню, в прежнюю паневу, за печкой сидеть, лаптем щи хлебать... А и перва задача — остаются у царя в опочивальни чекмоданы заморски о двенадцати ключах немецких. Пустым чекмоданы пустехоньки. Царь ключи с собой увезет — а царица ухитрись тыих замков не трогаючи, не отмыкаючи, насыпать чекмоданы золотой казной до верху. А и стояли бы чекмоданы запертые, а и замки бы были не рушены... А друга задача — есть у царя пара конская, цены той пары нет. Так жеребца царь с собой увезет, а кобыла останетца праздная. А ко приезду царскому штоб был под кобылой жеребенок — тово жеребца дитенок, и со звездой во лбу, как тот... А третья задача... Остает-ца царица праздна, а царю наследник надобен. Так штоб к приезду быть царю с наследником, с сыном родным, на царя лицом похожим... Ахнули бояра... А царица ни в одном глазу. 

 — Надолго ли, сказывал, мил-сердешный друг, едешь-то?

— Ровно на три годика...

Уехал муж... Царица год спустила. А за этот год корабли строила. Корабли готовы... царица чекмоданы на корабли, туда же золоту казну да кобылу государеву... Уплыть уплыла, а куды — не сказалась.

Долго ли, коротко ли царица плавала, уследила мужа в царстве басурманскоем. На берег сошла, на краю в маленьком домишке поселилася... Срезала царица косы русые, пареньком оделася, пошла царя в городу розыскивать... Уследила — где живет, в какой трахтир обедать ходит...

А царю-то на чужой стороны тошнехоньке: хоть домой ворочайся, да не дозволяет слово царское... Кругом-то все чужое, словечушка не поймешь — все больше на пальцах и так, и этак... А тово больше по женки стоснул... Да как вспомнит, што больно мудра-то уродилась — за живое возьмет... Не-ет, ты постой погоди, думает...

Вот однова сидит в трахтире царь, задумалси... Только кто-то хлоп по плечу — аж покачнуло. Глядь — паренек стоит, улыбаетца...

— А, вить, кажись земляк по обличью-то?

Обрадовался царь: по нашему говорит-то...

—А и то земляк!.. садись рядом, хоша поговорим...

Присел паренек, разговорился... А у царя на сердечушки-то накипевши. Рад-радехонек душу-то отвести... Поговорили — приходи на завтра у пять... Пришел. Слово за слово — царь-то ему все и выложил.

— Как думаешь — справит женка то, как я сказывал?

— Где тут бабы справить!.. Да ты не горюй... Давай, в карты сыгранем? — Давай...

— Да штоб даром карты не мять — коли я проиграю — с меня сто рублев, а коли ты проиграешь — ключи от чекмоданов дай поглядеть, любитель я штук-то хитрыих заморскиих...

— А с удовольствием — этаких ключей-то других нет...

Стали играть... царь-то и проиграл.

— Давай ключи-то.

— Пожалуйста — всегда при мне...

Взял паренек ключи... домой пришел — а ты смекай — перво дело сделано. И чекмода-ны полны, и замки целехоньки...

На другой-то день пришел паренек в трахтир, ключи принес.

— Вот они, целехоньки... Давай седни играть?

— А давай...

— Ну, коли я проиграю — с меня двести рублев, а коли ты проиграешь — твоево жеребца на ночку... Тут мне съездить надобно...

— А бери, застоявши конь, хоть промнетца...

Стали играть-то — царь-то и вдругорядь проиграл.

— Мой жеребец на эту ноченьку...

— А пойдем, бери.

Пришли к царю на квартиру-то, взял паренек жеребца, скочил, тольки ево и видели... А ты смекай... Ночь прошла... друго дело сладилось. Давненькё жеребец кобылы не видал — обрадовалси...

На утро-то приводит паренек жеребца.

— Добрый конь! маленьке поупарилси...

— Ничево-то, отстоитца на добрыих-то кормах...

Пойдем в трахтир...

Пришли, пару чаю спросили. Царь-то сам заводит:

— Давай в карты...

— Давай, тольки на этот раз, коли я проиграю, ты ко мне в гости — буду всю ночь угощать. Я у тебя был — ты у меня не был...

Согласился царь. Глядь — на эфтот раз паренек проиграл...

— Ну,— говорит,— счастлив ты — с меня угощенье... приходи в этаком-то часу, по энтакому-то адрису. Буду ждать... А топерича еще кой-куды сбегнуть надобно...

Прибежал паренек домой, мужикову скруту скинул...

В указанное время стучитца царь. Открывает двери молодица.

— Здесь этакой-то живет?

— Здеся, пожалуйста...

А царю-то и порога не переступить... Стоит ошалевши... так в голову и стучит. У молодицы косищи черны до полу, брови дугой, грудь высокая, глаза, што уголья — огнем палят...

— Проходите... пожалуйста...— Сама улыбаетца... зубы што кипень.

Вошел царь, сел на лавку и духу не переведет...

— А где же он? — спрашивает.

— А за вином побежал, сказывал, мало будет...

Сидит царь... на молодуху поглядывает... А и молодуха из-под черной брови — нет-нет, да што кипятком обдаст... А паренька все нет как нет...

Осмелился царь — руку протянул... молодуха ничего — улыбаетца. Дальше да больше... дальше да больше... А паренька нет, как не бывало...

— Штой-то запропастился? — говорит молодуха.

А царю — хоть бы и не приходил... И до ночи прождал — нет хозяина... Надобно и по домам...

— Полно-ко,— говорит молодуха,— на чужой стороны да по ночам путатца... Чай, места хватит...

Остался царь...

Не видал, как и темна ноченька прошла...

Не чуял, как утречко подкатилося... Одни видал очи ясные, одно чуял — как в огне горел... замирало ретивое во белой груди... На утро-то царь — хоть не уходи... А надобно... А молодуха-то ему на прощанье:

— А што, мил сердешной друг, на память-то оставишь?.. Штобы мне глядеть, да эту ночку поминать...

А у царя на руки-то царицы перстенек светитца... Закинула ему молодуха руку за шею... отдай, да отдай тот перстенек... И не хотелося царю отдавать, да пришлося — не устоял... Ушел и не чует, что женка все три дела справила...

Пошел царь в трактир. Нет паренька. Ждать-пождать... не пришел. Отправился царь — где вчера ночевал. Дверь на замке... Старик сидит на лавочке...

— Где тут этакой-то?

— Не слышу, батюшке!

— Пожильцы-то где?

— А поживу, сколь Бог велит...

Не добился царь толку — обратно пошел... Побывал ешшо разок... Никого нет... Тошно стало... В другое царство поехал... Нет-нет, да и вспомнит молодуху-то... Думал царице перстенек сладить, да заколодило — таково нигде не нашел... Плутал, плутал по чужим землям... Насилу-то три года выждал...

Собрался царь домой. Об женке думает... справила ли задачи-то...

Приехал царь в свою землю. Ко дворцу-то подъезжает — глядь, а по лугу кобыла гуляет, а под кобылой жеребенок ходит, и звезда во лбу, как у жеребца... Царь-то и глазам не верит... Во дворец-то вкатился, да в опочивальню... хвать за чекмоданы-те... а их и с места не свернуть, а замки целешеньки... А во главной палаты царица ждет. Бояра собравши... Царь-то туды... Глядь, а у царицы-то дитенок на руках... Што на царя гляни, што на мальченку — одно лицо...

Все ешшо царю не веритца...

— Да што-ж мне с тобою делать-то?..

А царица-то ево за руку-те хвать!..

— А перстенек мой где?!

Ахнул царь, опустил голову — не знает, што сказать...

А царица протянула руку белую, смотрит на царя-то, улыбаетца, да и говорит:

— Вздыни головушку-то, от ково у меня перстенек, от тово и паренек...

Царь-то глянул, а царицы-то перстенек у царицы на руке и светится... Схватил царь женку за руку...

— Да неужто ж ты была?! Да как же ж так?

— Да нас, баб, на то взять... так-то, мой батюшка! А чекмоданы-то смотрел? Принести сюда...

Принесли чекмоданы-то, отпер царь, замки-то целехоньки, а чекмоданы-то до верху золотой казной насыпаны...

— Ну жена, быть тебе царицею до гробовой доски...

Да с этакой-то женой белый свет наскрозь пройдешь, да и домой воротишься...